В данном разделе Вы можете ознакомиться со статьями о нашей школе в периодической печати и интернете. Для ознакомления с полным текстом статьи - нажмите на название статьи. Полный текст статьи будет открыт ниже.

	Статьи и публикации о школе Шаталова
Из пункта А в пункт Ша... (продолжение) В весенние каникулы в московской школе-студии В. Ф. Шаталова – С. Н. Лысенковой, где используются новаторские методики этих выдающихся педагогов и снимаются видеоролики их занятий, сам Виктор Федорович читал свой курс «Алгебраические волны». Так уж говорится: «читал»… А надо бы сказать: «исполнял». Конечно, вынужденно-интенсивный курс не очень похож на донецкие уроки. Вместо слаженного класса, группа с бору по сосенке (встречались сосенки и заморские – одна девочка приехали учиться у Шаталова из Израиля). Ученики разного возраста (от 7 до 11 класса), с разными знаниями. Впрочем, что касается знаний, они практически у всех оставляли желать лучшего. «Ко мне сюда нередко приводят математических больных с метастазами третьей степени, – невесело пошутил Виктор Федорович. – Чтоб я их вылечил. Ну, я стараюсь. Но воскрешать из мертвых не умею. Из года в год уровень учеников все ниже и ниже. Больно наблюдать». Зато отрадно наблюдать за процессом исцеления. В первый день занятий я подсела к родителям, следившим за уроками из коридора – тут стоит соединенный с телекамерой монитор. «Боже мой, он начал прямо с квадратных уравнений! – ахнула чья-то мама. – Это же так трудно!» Словно отвечая ей, Шаталов спокойно произнес: «Если не поняли, не расстраивайтесь. Я буду повторять вам это столько раз, пока вы все не улыбнетесь: “Это же так просто!”». Шаталов любит говорить, что математика – самая легкая из всех школьных наук, а алгебра – самая легкая из трех ее ветвей: «Вседоступная легкость алгебры состоит в тысячекратных повторах одних и тех же действий, в тесной взаимосвязи не столь уж многих разделов, объединенных стройной системой повторения и углубления базовых знаний». Его ученики изучают квадратные уравнения уже в четвертом классе, а к седьмому заканчивают курс средней школы. В первом занятии курса «Алгебраические волны» сконцентрировано содержание двух недель обычной программы. Непривычным москвичам переход с однопроцентного молочка на сгущенку давался нелегко. А учителю было труднее всего удерживать их внимание. К концу часа кто-то судорожно зевнул. Родители у монитора охнули: зевать на уроках маэстро – какое кощунство! Но Шаталов одобрительно улыбнулся: «Вот молодец! Японские психологи строго доказали: если человек зевает, значит, он напряженно думает». И рассказал увлекательную историю о том, как одна львица заразила зевотой целый прайд. Не удивлюсь, если и львица, и зевота были предусмотрены в его учебном плане как разрядка перед последним повторением пройденного. Что нужно уметь в математике? Считать, знать правила, решать задачи… Очень скоро стало ясно, что всем этим школьники худо-бедно владеют. Правда, считают небыстро, знают нетвердо и решают неверно, но хоть представление о такой деятельности имеют. Зато все как один не умеют говорить. Заглянув в школу-студию в середине курса, я попала как раз на второй групповой контроль. Шестеро учеников, каждый на своем кусочке доски, выводили формулы и отвечали подготовленные дома темы. Первую шестерку сменяла вторая. Постепенно заполнялись пятерками клеточки общей ведомости. Но не всем удавалось получить их с первой попытки. Вот девочка написала формулу, но связно прочитать ее не может. Билась, билась – никак! Наконец сдалась: «Не знаю, как сказать!» Но где нет точных слов, нет внятных мыслей. Шаталов неустанно объясняет, повторяет, добиваясь полной ясности. Пожалуй, самое сильное впечатление из всех, оставшихся от посещений шаталовского курса, то, как у нас на глазах почти физически ощутимо пробивался росток понимания, росток мысли. Кажется, даже слышно было, как треснула сковывавшая мозг скорлупа. Конечно, это не значит, что все прошедшие недельное обучение у Шаталова вернутся в школу отличниками. Ростки надо питать, поливать, бережно лелеять. Но, думаю, сами дети пережили нечто вроде весенней мойки окон: что мутно виделось сквозь пыльные стекла, вдруг стало прозрачным. «Сколько времени говорит ученик в сегодняшней школе? Хорошо, если три минуты в день», – сокрушается Шаталов. – А результат? Сколько раз получал он письма от учителей, обучавшихся на его педагогических семинарах, с просьбой взять их на повторный курс: «У меня не получается. Я не умею говорить». Шаталов буквально впечатывает свои объяснения и добивается от детей сознательной чеканной речи. Не просто пиши на доске – говори, что делаешь. Нравится ли это ученикам? Вот их ответы: «Если бы так было в школе, мы бы кончали ее на три года раньше». «Меня привели родители. Но я бы и сам пошел, если бы хорошо подумал». «В школе я сорок четыре минуты из сорока пяти молчу, здесь – совсем другое дело». «Пока пятерки не получишь, Виктор Федорович не выпустит. Трудно. Но это же пятерка, а у меня их по математике никогда не было». Трудно. Официально занятия проходят с десяти до двух, но на деле класс пустеет только тогда, когда последний ученик заслужит и получит последнюю твердую пятерку. В три, значит, в три. В пять, значит в пять. А не трудно ли самому Шаталову? Виктору Федоровичу пошел девятый десяток. Откуда столько сил? Он заряжается каждое утро перед приходом учеников: пятнадцать раз пробегает по стометровому коридору. На память собеседникам любит дарить копию мишени, заверенную судьями стрельб: четыре пули в десятку, пятая рядом. Таков его жизненный принцип: в яблочко! И еще один: не щадить себя. Никто ни разу не видел Шаталова сидящим во время урока. «Сидящего учителя не признаю, – рассказывает он на перемене родителям. – Как только учитель сел на уроке, это не учитель». Почему? Потому что он теряет из поля зрения половину класса, и ученики, попадающие в «мертвую зону», отвлекаются сами и отвлекают других. «А если ученик отвлекся, он уже не ваш, он потерялся, выпал». Последнее занятие закончилось за несколько часов до рейса в Донецк. Сочинение ученика второго класса одной из школ Зеленограда Миши У.: Тема: Хочу знать еще больше. План: 1. Когда я был маленький 2. Школа 3. Дополнительные занятия Когда я был маленький, я очень хотел пойти в школу, поэтому я рано научился читать, писать. И вот я пошел в школу. Конечно я узнал там много нового. Но мне в школе не понравилось, там нет справедливости и мира. А чтобы больше знать, я стал ездить в Москву. Там мне очень нравится и я бы ездил пока бы не помер. Последние слова подчеркнуты волнистой красной чертой (стилистическая погрешность) и отмечены недоуменным вопросительным знаком. Далее ровным почерком ученика – строчка словарного диктанта: автобус, автомобиль, адрес, апрель, береза – и сдержанно-корректное учительское См. Очевидно, учительница решила, что Мише понравились познавательные поездки в Москву, но что он там делал: то ли музеи посещал, то ли на аттракционах катался, то ли картошку-фри уплетал в Макдональдсе, – непонятно. А Миша с мамой ездил сюда же, в школу-студию Шаталовой–Лысенковой, на занятия для младших школьников, которые ведет О. А. Шаламова. Ольга Александровна – ученица и преемница Софьи Николаевны Лысенковой, чья система близка шаталовской (ее основные принципы: опережающее обучение, опорные конспекты и развитие навыка мыслить вслух). Программы по русскому языку и математике для средней школы Шаламова разработала, опираясь на идеи и практику обоих педагогов. На вопрос, почему их методы, доказавшие свою эффективность, не внедряются в школы, обычно отвечают, что уроки Шаталова или Лысенковой невоспроизводимы и их успех держится на уникальных личных свойствах. Сочинение Миши У. – блестящее опровержение этого довода. Хотя, признаться, я сама к нему склонялась, пока не стала вместе с сыном (ему на этот раз не досталось живого Шаталова – для «Алгебраических волн» он еще маловат), посещать в четвертой четверти курс математики для учеников 5-6 классов, который ведет О.А. Шаламова. Другой человек, другой темперамент, не столь богатый опыт, но, сидя все перед тем же монитором, я снова наблюдала за волнующим процессом проклевывания мысли. На этот раз я была полноправным членом родительского братства и очень скоро узнала массу похожих друг на друга историй: как угасал в ребенке интерес к учебе, съеживалась уверенность в своих силах, копился сумбур в голове. Меньше всего здешние занятия похожи на репетиторство. Начав с азов и постоянно проговаривая каждый логический шаг, дети продвигались вперед очень быстро. Как будто после долгого изнурительного марша по топкому болоту они ощутили под ногами прочную почву. По крайней мере, так было с моим учеником-надомником. Школьная учительница об этих параллельных (или, скорее, перпендикулярных) занятиях не знала, но очень скоро с удивлением сообщила мне, что у мальчика прорезались живой интерес к предмету и оригинальное математическое мышление. Однажды, получив задачу на еще не пройденный материал, он самостоятельно выстроил логическую цепочку и, пусть довольно замысловатым путем, но пришел к правильному решению. На одном из последних уроков класс решал задачи на пропорции. Пятиклассники до того дня слыхом о них не слыхивали, но от известных им простых дробей до отношений и пропорций один шаг, и они изо всех сил тянули руки. Такой лес рук бывает разве что в первом классе, когда малышам еще так хочется учиться. Многие просились отвечать по второму разу. Ольга Александровна старалась соблюсти справедливость. Тогда один уже побывавший у доски шестиклассник закричал: «Спросите меня! Я в школе двойку получил за контрольную по этой теме!» – и получил право на второй выход к доске. Счастливчик… Наверное, я необъективна, слишком восторженна. Это простительно – знаете, какое облегчение испытываешь, когда избавляешься от мучительной зубной боли? Полуночные сидения над учебником прекратились. Позову-ка самого ученика, пусть скажет, есть ли что-нибудь, что ему не нравится в воскресных занятиях. «Конечно, есть. Душновато в классе к концу урока». Ну вот… Так, значит, опыт воспроизводим? Значит, все дети могли бы увереннее и быстрее проходить школьную программу? Качество образования могло бы вырасти, а время обучения при этом не растянулось бы до двенадцати лет, а, наоборот, сократилось? Диски с уроками Шаталова, Лысенковой, а теперь и Шаламовой расходятся по Европе, Америке, Австралии. Видимо, оттуда и придут к нам когда-нибудь «новые, современные методы обучения». Сказано же: нет пророка в своем отечестве. А жаль. Мавлевич Наталья Семья и школа. №6 2008 год [Вернуться к списку статей]